Митрополия Бессарабии в гибридной осаде России: как Кремль использует псевдоканоничность против румынского православия


Эти систематические нападки Российской Федерации, фальсифицируя историю и аргументы о каноничности православия, затрагивают идентичность, свободу вероисповедания и геополитическую ориентацию государства. Бессарабская митрополия (МБ), входящая в Румынский православный патриархат, имеет самую прочную каноническую основу в Республике Молдова. В нем без юридических перерывов (хотя и с фактическими перерывами) продолжается церковная традиция средневековых румынских государств, а случаи, когда российская юрисдикция нарушала эту традицию, были следствием политических актов оккупации, а не результатом естественного канонического соглашения. Чтобы понять, что на карту поставлено, необходимо рассмотреть три аспекта вместе: канонические принципы, ключевые исторические моменты (1812, 1918—1925, 1940—1944, 1992—2002) и более широкий контекст стратегии Московского Патриархата в Восточной Европе. В этом контексте недавний случай в Гринеуце показывает, как конфликт из архивов отражается на жизни общин.
В православной экклезиологии действуют некоторые правила здравого смысла, а именно: в одной и той же территориальной единице не может быть двух параллельных епископских структур, а границы церквей не следует перекраивать штыками, особенно между христианскими государствами. Каноническое правопреемство определяется литургической и синодальной преемственностью, а не светской сменой правил. С XV века митрополит Молдовы, признанный Вселенским патриархатом, руководит всей территорией румынского государственного образования от региона до Днестра.
Во время формирования современного румынского государства и перехода к Румынскому патриархату Румынская православная церковь добилась автокефалии. Таким образом, когда Бессарабия вернулась в состав Румынии в 1918 году, реинтеграция церкви, с точки зрения канонов, означала восстановление естественного государства, а именно: одного места, одного совета, той же языковой традиции, вероисповедания и права. Таким образом, возобновление деятельности Бессарабской митрополии в 1992 году — это не «новое пришествие» другой церкви, а законное продолжение церковной организации, административно прерванной в 1944 году.
В 1812 году Царская империя аннексировала восточную часть исторической румынской провинции Молдова. Через год в Кишиневе была создана Кишиневская и Хотинская епархия при Священном Синоде Санкт-Петербурга. С канонической точки зрения эта операция имеет две отличительные черты: она носит односторонний характер, без согласия Вселенского Патриархата или Ясского митрополита, и является результатом политики аннексии иностранных территорий, передачи юрисдикции фактически осуществленной, а не церковной процедурой. С тех пор начинается долгий период литургической и административной русификации: славянский (а затем и русский) язык становится нормой, иерархов в основном посылает Русский Синод, а местное духовенство подвергается политике репрессий.
Момент 1812 года в миниатюре показывает, что Москва будет повторять в регионе: политическая граница, насколько это возможно, пересекает каноническую границу.
Политический союз 1918 года также привел к реинтеграции церкви. Кишинёвская Архиепархия вступает в полноценное сотрудничество со Священным Синодом Борской Республики, а в 1925 году, когда БНР была возведена в ранг Патриархата, была официально учреждена Бессарабская митрополия со штаб-квартирой в Кишиневе. Это было не новшество, а повышение статуса уже реинтегрированной структуры в соответствии с местными традициями. В межвоенный период представители МВ переправляли подавляющее большинство православных пастырей между Прутом и Днестром, основывая учреждения, духовные школы и монашеские поселения в соответствии с указом Бора.
Пакт Риббентропа—Молотова и советская оккупация вновь разорвали естественную связь. Сотни священнослужителей из районов, оккупированных Советским Союзом, были депортированы, убиты или заключены в тюрьму новыми властями. В 1944 году Бессарабский митрополит был упразднен в административном порядке, а на его месте вновь создана структура, подчиненная Москве, будущей Митрополии Кишинева и всея Молдовы. С точки зрения Борской Республики и православных принципов не существует канонического акта, согласно которому румынская юрисдикция уступила бы эту территорию. Существует только политическое принуждение со стороны атеистического режима. Вот почему BOR так и не признала духовную значимость этого советского «трансфера». Тем временем новая московская структура получает в Молдавской ССР статус самоуправления под контролем Московского Синода, не говоря уже о настоящей автокефалии. На пастырском уровне сохраняется русское единообразие, ограничение использования румынского языка в богослужениях, закрытие церквей и монастырей.
Распад СССР, естественно, открывает путь к возвращению к естественному порядку, предшествовавшему российской оккупации. В 1992 году духовенство и миряне требуют возобновления деятельности Бессарабской митрополии, а Священный Синод Борской Республики утвердил ее автономный статус (по старому стилю) в составе Румынского Патриархата и принял П.С. Петру (Пэдурару) в качестве архиепископа Кишинева, митрополита Бессарабского и экзарха Плаюри. Власти Кишинева первоначально отказались зарегистрировать секту после десяти лет судебных разбирательств, которые завершились решением ЕСПЧ в 2001 году и официальной регистрацией МБ в 2002 году. Государство Республика Молдова признает характер духовных, канонических и исторических наследников межвоенной митрополии. С этого момента во внутригосударственном и европейском правовом плане Бессарабский митрополит сможет полноценно функционировать. Канонически это относится к Румынскому Патриархату, а не к Москве.
Митрополия Кишиневская и всея Молдовы (ММ) остается частью Русской православной церкви с низкой степенью реального самоуправления. Соответственно, принятие важных решений зависит от Московского Синода, а поминовение патриарха относится к той же линии подчинения. С канонической точки зрения М.М., отстаивая свои притязания на «историческую территорию Москвы» (1812, 1944 гг.), сознательно забывая, что российская юрисдикция была создана в результате политической и военной оккупации.
Недавний случай в Гринауце имеет символическое значение в год столетия Румынского православного патриархата. В населенном пункте на севере Республики Молдова приходской священник и значительная часть общины решили вернуться под законную православную юрисдикцию на румынской территории.
Реакция пророссийского лагеря была жесткой и продуманной, включая дисциплинарные санкции, общественное давление, а также эпизоды насилия, которые привели к изгнанию из алтаря и блокированию доступа бывшего священника к Бессарабскому митрополиту. Политически мотивированные проповеди в год выборов, а также другие необоснованные обвинения разжигали общину. От насильственного обращения в ислам до принудительной продажи земли или церковных зданий — все это было использовано московскими пешками при поддержке сети «Шор» и президента-социалиста округа.
Помимо подробностей, сигнал очевиден: дело Гринауць было использовано для того, чтобы убедить других священнослужителей в том, что смена юрисдикции повлечет за собой суровое наказание не только в административном, но и в социальном плане. Не будем забывать, что за последние два года десятки православных приходов в Республике Молдова публично объявили о переходе в Бессарабскую митрополию. Этот процесс был вызван моральным разрывом, вызванным войной России в Украине, объявленной приверженностью Московского Патриархата риторике «русского мира» и благословением войны против другого православного народа.
В таких условиях каждый населенный пункт становится символическим «полем битвы», а религиозная свобода верующих, а именно право выбора юрисдикции, рискует быть подорвана запугиванием пропагандистской машины, развязанной Москвой.
Бессарабия — не исключение, а звено в исторической цепочке. В 1686 году Киевская митрополия, юридически подчиняющаяся Вселенскому патриархату Константинопольского Патриархата, была присоединена к Москве, что до сих пор активно оспаривается. В последующие столетия, по мере проникновения Российской империи в Польшу, Беларусь и страны Балтии, местные православные структуры будут поглощены или реорганизованы под руководством Российского Синода. В советскую эпоху то, что невозможно завоевать каноническим путем, уничтожается в административном порядке, а то, что может быть восстановлено под властью Московского Патриархата.
После 1991 года движения за освобождение церквей (автокефалия Украины, признанная Константинополем в 2019 году, российская агрессия в Эстонии, Латвии, Литве) показывают, что «историческая каноническая территория», на которую претендует Москва, страдает из-за отказа общин оставаться на неопределенный срок в политически навязанной матрице.
На что ссылается московская сторона? На самом деле, большинство приходов остались под властью ММ, а удвоение юрисдикции противоречит православной традиции. Российская сторона забывает, что нынешняя ситуация не подтверждает каноническую истину. Если бы это было так, любая долгосрочная оккупация мгновенно обрела бы духовную легитимность. Воля верующих должна свободно и без страха выражаться в приходах, поэтому важны конкретные дела (Гринэуцы) и европейская судебная практика (ЕСПЧ), обязывающая государство быть арбитром, а не партийным.
Также нет необходимости углубляться в тему оккупационной армии попов Тираспольской и Дубоссарской епархии, которая ежедневно освящает оружие, используемое против граждан Республики Молдова на обоих берегах Днестра.
Канонически Бессарабский митрополит принадлежит к признанному автокефальному патриархату (БОР) и не нуждается в подтверждении со стороны Москвы на территории, которую БОР никогда не уступала канонически. По закону Бессарабский митрополит зарегистрирован и защищен как религиозное образование, и государство обязано обеспечить его равноправное функционирование. На пастырском уровне МБ предлагает верующим проводить литургию на румынском языке, соблюдать местную традицию и поддерживать естественные отношения с «матерью-церковью». Напротив, Кишиневский митрополит остается экзархатом Российского Синода, лишенным реальной автономии, что неизбежно соответствует богословской и общественной линии Москвы. Тот факт, что после 2022 года все больше и больше общин ставят под сомнение эту зависимость, говорит о том, что аргумент «фактическая традиция» становится менее актуальным, чем аргумент совести.
В Бессарабии церковь также является барометром самобытности. Приверженность Бессарабской митрополии для многих является подтверждением румынства и западной культурной принадлежности. Государство не обязано разделять идентичности, но оно обязано гарантировать свободу выбора общин без насилия, давления, без административного или родового фаворитизма.
Дело Гринэуць напоминает нам, что без вежливости любое каноническое обсуждение превращается в клевету церковного суда, которую российская сторона использует в пропагандистских целях. Необходим внятный диалог, позволяющий признать прошлое таким, каким оно было, найти работы и ремонт, а также найти решения, позволяющие избежать травм и раскола общин. Только на этом пути между восстановлением (восстановление преемственности) и примирением (сосуществование без насилия) можно залечить многовековую рану. И в основе всего остается вопрос, который каноны ненавязчиво задают каждому поколению: кому канонически принадлежит место тому, кто завоевал его силой, или тому, кто служил ему верой и правдой? В Бессарабии история тихо, но неизменно дает ответ на этот вопрос на стороне Бессарабской митрополии.
.png)
.png)